Нужны ли европейские ценности россии. Западные ценности утрачивают свое влияние в мире? Забегая вперёд, хочется отметит – что же это за ценности такие ценные, если изначально закладывается если и не ложь – то не логичное и не закономерное понимание

Навеяло "Поединком" Кургинян-Злобин.

Если бы я стояла напротив Злобина, то первое, что я бы спросила, было: "А почему Вы считаете, что западные ценности реально поддерживаются населением, политиками и администрацией запада?" Много чего бы сказала, на самом деле, потому что каждая либеральная ФРАЗА, прозвучавшая на этом шоу, вызывала у меня диссонанс с реальностью. Наши либералы либо настолько наивны, либо настолько хитры, что провозглашенное считают реальностью.

Как ни странно, большинство заявок в ЕСПЧ по поводу нарушений прав человека - от граждан России. Вы считаете, это потому, что в России нарушают права человека, а в ЕС все чинно и благородно? Вовсе нет. Просто граждане ЕС разучились настаивать на своих правах. Их, как баранов, научили только смиренно ожидать смерти и позволять себя стричь до последнего волоска. Именно поэтому мы с удивлением наблюдаем за тем, как они не возмущаются тем, что их же собственные деньги идут на прокорм здоровых мужиков, которые никогда не смогут работать, за тем, на изнасилование европеек голландцы ответили маршем европейских мужчин в юбках, а вот фэйковое изнасилование сына министра Конго повлекло массовые протесты, пожары и грабежи во Франции.

Западные ценности - лишь средство для обработки масс, их стрижки, появления новых рынков и подавления протестов по поводу отстегивания очередного налога "на подкуп Президента".
Меня удивляет и умиляет наивность того же Кургиняна, который, когда ему задали вопрос по поводу страны, где есть реальная демократия, назвал Францию. А-ха! Франция, где система голосования заточена под "НацФронт не должен выиграть". Олланд обещал ее сменить, но это же было еще до избирания Президентом, а потом он благополучно все забыл.
О какой демократии может идти речь, если поддержка Президента - 4%??? Нормальные люди бы уже сделали импичмент, но мы ж не ищем легких путей, мы разучились бороться за свои права. Поэтому и позволяем политикам и их шавкам измываться над нами же, вырывая себе волосы с корнем в интернете.

Так что же такое - пресловутые европейские ценности?
Не будем изобретать велосипед и обратимся к первоисточникам. В 2012 году по заказу Еврокомиссии был издан Отчет о Европейских ценностях . В 2012 году Еврокомиссия задала себе вопрос: чтобы давать более-менее понятные прогнозы реакций народ на свои, часто, тупые нововведения, нужно знать, насколько народ даст себя подвинуть в той или иной сфере. Если Вы рискнете таки кликнуть на сам отчет, то прочитаете, что оригинале вопрос звучал по-другому, но суть и подоплека от этого не меняются.

Во-первых, Еврокомиссия подумала: а не изменились ли европейские ценности после кризиса?
Оба-на! А нам внушают, что европейские ценности - это незыблемый постулат со многовековой историей. А, оказывается - стоит элите потерять немного денег - и ценности меняются. Видимо, те еще ценности, раз зависят от звона монет (теперь понятно. почему они проиграли все войны с Россией?)

В общем, задались они тремя вопросами:
1. Близость европейских стран к Евроепйским ценностям . (ЧТО??? Это же одна шайка-лейка, все единым фронтом и все такое! Ну, по крайней мере, они это заявляют официально... Нет, что ли?)

2. Какие ценности наиболее важны для европейцев ? Какие из них представляют идеал счастья? И насколько европейские ценности отражают личные ценности (??? А Меркель нам тут вешает на уши лапшу о всеобщем хороводе и целостности??? )

3, Экономические и социальные ценности европейцев - как они меняются. (Гммм... То есть звон монет - это есть европейская ценность. Дико ржу по поводу определения Злобиным в "Поединке" определения европейских ценностей как толерантность, права человека и еще что-то, во что он и сам не верит, судя по всему. Но!!! Теперь Вы понимаете, то экономические ценности для европейцев - это ценности, стоящие после социальных, а не толерантность-демократия )

Тут они пытались понять
- как народ относится к вмешательству государств а (в дела народа).
Так еще формулировочка, конечно, поскольку государство есть нанимаемый народом работник, а тут, оказывается, государство и народ - две разные группировки.

- как это все относится к свободной конкуренции ?
Если кто до сих пор не понял, мы тут все о европейских ценностях, а до толерантности так пока и не добрались

- предпочитают ли европейцы равенство свободе?
То есть "мухи - отдельно, котлеты-отдельно"? Свобода и равенство не могут существовать вместе?

- достаточно ли строга система юстиции?
Интересно, что неравенство в юридических системах и их отношение к элитам и народу они не рассматривали.

- как народ видит вклад иммигрантов в общество?
Будет интересно узнать, как народ рассматривает его сейчас. после наплыва пары новых миллионов.

- чему отдать предпочтение: окружающей среде или росту?

- и, наконец - каково соотношение отдыха и работы?
"Наконец" - это перевод, так что, если кто не понял: по поводу того, насколько человек имеет возможность отдохнуть, европейцев официально колышит в последнюю очередь. Это имеет менее важное значение, чем вклад мигрантов.

Переводить весь Евробарометр смысла не имеет: это 4 тома. Не "Гарри Поттер", знаете ли, так что, извиняйте, ограничимся выводами.

Проинтервьюированы 32.728 человек, то есть где-то по 1000 человек на страну. ДОПУСТИМ, что выборка репрезентативна. Почему допустим? Как чел, имеющий корочку, позволяющую об этом рассуждать, допускаю, что ввиду такого множества критериев, поспрашивали по человеку-двоих на категорию населения, то есть ноль без палочки в смысле репрезентативности. Ну, не нам их судить, что выросло - то выросло.

Итак, по существу.
1. Близость европейских стран к Европейским ценностям .
Во первых строках манускрипта мы сталкиваемся с тем, что называется манипуляцией сознания: относительное большинство европейцев считает, что их ценности схожи. Относительно большинство. То есть 49% из 100. А 42% считают, что ничего подобного. Логичный человек написал бы, что "мнение разделилось", поскольку малость единицы группы опроса дают ошибку прОцентов на 20-40% (исхожу из того, что, опрашивались люди разных возрастов, профессий, взглядов, ориентаций, религий и т.д.). Причем, поскольку были критерии "полностью совпадают", "достаточно совпадают" и "совпадают более-менее", из 49% согласившихся 46% указали, как достаточно совпадают, а 3% - как "более-менее"...
Но мы не ищем легких путей, поэтому "большинство".
Заметим, что в 2008м году, то есть 1-3 года после знаменитого вступления новых стран, 54% граждан "старых" подозревали, что берут в союз сходных по ценностям членов.

"Создается впечатление" (дословный перевод), что у "старых" 16 членов ценности схожее, чем у новых, но что у них вытрезвители работают лучше: вместо 54% в 2004 в схожесть европейских ценностей в 2012м стало верить только 47% "старых европейцев"... Но словаки (70%), поляки (68%), болгары (63%) и чехи (63%) свято верят, что они гораздо ближе к европейским ценностям, чем европейцы Старой Европы! Бежим впереди паровоза, как говорится. Правда, это не мешает этим же странам плеваться в сторону Брюсселя, когда речь заходит о приеме беженцев. Не уверена, что среди читателей АШ найдется хотя бы 1 человек, который не может объяснить такой ситуации.

Однако, наряду с проводниками европейских ценностей Словакией и Польшей (сейчас польские и словацкие националисты и анти-ЛГБТ напряглись ), существуют и отсталые Латвия (34%), Поргуталия (37%), Франция (38%) и Испания (40%), которые считают, что их ценности с общеевропейскими абсолютно не схожи.

Но есть еще и удивительные (для европейцев и очевидные для АШ) тенденции - от европейских ценностей за 4 года дистанцировались 23% португальцев (относительносвятоверящих осталось только 37%), 15% греков (43% все еще верили, что получат кредит), 18% испанцев, 16% киприотов (хотя в 2012м 52% киприотов все еще верили, что Меркель им поможет материально).
Самые верующие в то, что их ценности близки к общеевропейским, оказались Австрия, которой подкинули бабок, и Польша, которой как раз в 2012м, видимо, пообещали долю в разделе украинского сланца.

Как мы видим, вера в европейские ценности народа Европы почему-то прямо пропорционально связана с объемом бабок, получаемым европейскими государствами от ЕС и снижается с приближением кризиса, когда бобок не получают. А вовсе не с "европейской толерантностью". А вот те, кто платит, разочаровываются.

Как всегда, молодым легче впарить белиберду, поэтому они больше верят, что их ценности и европейские схожи. Их родители, люди, умудренные опытом и проблемами прокорма евромолодежи, скептически смотрят на толерантность как возможность приготовить евроборщ. ИстесствИнно, евроценностям отдают дань студенты. То есть возможность капать на мозги у государства растет с уровнем образования, а не с просмотром телеФидения. Рабочий класс посылает ценности куда подальше, в то время, как способные заработать на рабочем классе думают, что нашли золотую жилу в евроценностях.
Евросоюз = Трамп в США 2.0, в общем.

64% европейцев думают, что их голос считается в Европе. Ну, как хотите, господа, но выборы на видеокамеры в ЕС не снимаются, поэтому могу объяснить это исключительно повышенной тупостью европейцев.... "И тут мне карта и поперла", как говорится. В странах, где куча компаний впаривает людям контракты, которые нужно подписать до прочтения (и имеют успех) - это вам для размышления о среднеевропейском уме и смекалке.

И тут мы подходим к самим евроценностям.

Западная цивилизация - это тип цивилизации, который связан с прогрессивным развитием, постоянными изменениями в жизни человека. Возникла она в Древней Греции и Древнем Риме. Первый этап ее развития, получивший название «античная цивилизация», был отмечен возникновением основных ценностей западного типа общества: частнособственнических отношений, частного производства, ориентированного на рынок; первого образца народовластия - демократии, правда, ограниченной; республиканской формы правления. Были заложены основы гражданского общества, обеспечивающие права и свободу личности, а также система социокультурных принципов, способствующих мобилизации творческого потенциала и расцвету личности.

Следующий этап развития западной цивилизации связан с Европой и христианством. Реформация породила новое направление в христианстве - протестантизм, который стал духовной основой западной цивилизации. Главная ценность этой цивилизации, на которой основывались все остальные,- индивидуальная свобода выбора во всех сферах жизни. Это было прямо связано со становлением особого европейского типа личности, появившегося в эпоху Возрождения. «Индивид становится трагически ответствен не только за приближение и удаление от Высшего, но и за выбор того, что же он, индивид, считает Высшим. Отвечает... не только за себя, но и перед собой» .

Важнейшей самостоятельной ценностью Запада стала рациональность (М. Вебер). Общественное сознание рационально, свободно от религиозных догм в решении практических вопросов, прагматично, но сфера приложения христианских ценностей - это общественная мораль, причем не только личной жизни, но и деловой этики.

В эпоху географических открытий и колониальных войн Европа, распространила свой тип развития на другие регионы мира. Впервые человечество в результате всемирного распространения западных по своему происхождению ценностей и институтов (XVI-XIX вв.) было реально объединено в рамках охватывающей весь мир системы связей. К концу XIX-началу XX в. эти ценности и институты стали господствующими на планете и продолжали определять главные черты облика Земли в нашем столетии вплоть до самого последнего времени.

Основное содержание цивилизационного процесса в XX в. составляет тенденция к историческому становлению структур универсальной мировой цивилизации. Процессы, происходившие в XX в. на Западе, приобрели глобальный характер, непосредственным образом затронув все народы, все иные цивилизации, которые вынуждены были искать ответ на исторический вызов Запада . Этот вызов воспринимался в конкретной форме действительности как императив модернизации. В подобной ситуации вопрос о соотношении модернизации и вестернизации стал центральным для подавляющего большинства человечества незападного мира. Следовательно, анализ процессов, происходящих в ареале западной цивилизации, имеет решающее значение для понимания цивилизационного развития как человечества в целом, так и различных его составляющих в XX в.

Известно, что межцивилизационный диалог между Западом и Востоком происходил всегда. С Востока пришла к грекам письменность, у восточных мудрецов учились первые греческие философы, а греки в результате походов Александра Македонского оказали влияние на Восток. На Востоке родилось христианство, которое стало духовной основой западной цивилизации. В-XX в. особенно интенсивно идет процесс взаимовлияния и взаимообогащения различных типов развития при сохранении цивилизационных особенностей каждого сообщества. Исторический процесс многовариантен. Страны Азии, Африки, Латинской Америки испытали сильное влияние западной цивилизации во времена колониальных империй. Европейский образец становился ориентиром как для колониальных стран, так и для населения, которое не было колонизированным, но также подвергалось западному влиянию. В XIX столетии в странах Востока развернулись реформы западной ориентации, хотя большинство стран продолжало придерживаться устоявшихся традиций. В первой половине XX в. попытки глубоких реформ продолжались (Китай, Индия), но начало модернизации этих обществ совпало с нарастанием кризиса западной цивилизации, что осложнило процесс внедрения этого типа общества. После второй мировой войны процесс пошел более масштабно, причем страны Востока, имея целью ускоренное развитие и индустриализацию, стремились сохранить свои фундаментальные цивилизационные ценности, выбирая различные пути модернизации.

Однако не только Восток осваивает западные ценности, но и Запад - восточные. Происходят изменения в общественном сознании - укрепляются авторитет семьи, коллективизм, делаются попытки одухотворить западную меркантильность, усиливается интерес к восточной философии, этическим и эстетическим учениям Востока. Идет процесс взаимообогащения стран и народов.

Рассматривая этапы развития западной цивилизации до XX в., мы видим, что основные ценности ее взаимосвязаны и взаимообусловлены, но взаимосвязь их носит весьма противоречивый характер. Тот тип современного общества, который первоначально сформировался на Западе, был создан не просто на основе преобладания определенных сторон экзистенциальных* противоречий, а на базе безусловного доминирования господства человека над природой, индивидуалистического начала над общественными интересами, инновационной стороны культуры над традиционной. Названные противоречия были и остаются основными источниками развития человечества. Но для того чтобы противоречие подобного типа могло выполнять свою функцию, сохраняться, обе стороны должны быть достаточно сильно выражены. Чрезмерное преобладание одной из сторон в ущерб другой ведет в конечном счете к пересыханию источника развития и усилению разрушительных тенденций (в результате нарастания диспропорций в процессе развития цивилизационной системы). Такова самая глубокая основа цивилизационного кризиса XX в.

Становление современного общества на Западе означало утверждение капитализма, и, как следствие, отчуждение человека от продуктов его деятельности, превращение последних в господствующую над человеком и враждебную ему силу. Индивид оказался один лицом к лицу со всем миром, безграничным и угрожающим. Чтобы иметь возможность действовать, он должен как-то избавиться от такого положения. Здесь возможны два пути: либо человек заново, уже на основе собственного выбора выстраивает отношения с окружающим миром, восстанавливая единство с другими людьми и природой и при этом сохраняя и развивая собственную индивидуальность (не посягая на свободу и индивидуальность других), либо ищет выход из ситуации на пути бегства от свободы. Во втором случае из-за чувства одиночества и беспомощности возникает стремление отказаться от своей индивидуальности и тем самым слиться с окружающим миром. Отказываясь от дара свободной воли, он одновременно освобождается от «груза» ответственности за собственный выбор.

Искушение бегством от свободы оказалось особенно сильным именно в XX в. В глубинной своей основе это был кризис того новоевропейского типа личности, о котором говорилось ранее. Кризис наиболее полно проявился в потере человеком Запада смысла существования. «Потеря смысла» означает крах той системы ориентации человека в мире (как в окружающей его действительности, так и в собственной душе), которая сложилась на предшествующих стадиях исторического развития. На протяжении долгих столетий существования европейской цивилизации в центре этой системы находилась, несомненно, вера в Бога в ее христианской разновидности.

Поиск утраченного смысла жизни составляет основное содержание духовной жизни Запада XX в. В начале этого века глобальный кризис Запада стал реальностью и фактически продолжался всю его первую половину. Насколько близка была западная цивилизация к гибели, показала уже первая мировая война. Эту войну и связанные с ней социальные революции 1917-1918 гг. можно считать первым этапом развития западной цивилизации XX в.

Первая мировая война была качественно новым грандиозным столкновением по сравнению со всеми теми вооруженными конфликтами, которые ранее знало человечество. Прежде всего беспрецедентны масштабы войны - в нее были вовлечены 38 государств, где проживала подавляющая часть населения планеты. Совершенно новым стал характер вооруженной борьбы - впервые было мобилизовано все взрослое мужское население воюющих стран, а это - более 70 млн человек. Впервые для массового уничтожения людей применялись новейшие технические достижения. Впервые широко применялось оружие массового уничтожения - отравляющие газы. Впервые вся мощь военной машины была направлена против не только армий противника, но и против мирного населения.

Во всех воюющих странах была свернута демократия, сузилась сфера действия рыночных отношений, государство активно вмешивалось в область производства и распределения. Были введены трудовая повинность, карточная система, применялись меры внеэкономического принуждения. Впервые устанавливался оккупационный режим на территориях, занятых иностранными армиями. По количеству жертв война тоже не имела себе равных: 9,4 млн человек погибли или умерли от ран, миллионы стали инвалидами. Беспрецедентными оказались масштабы нарушений основных прав человека. Они далеко превзошли все, что было известно тогдашнему мировому сообществу.

Западное общество вступало в новый этап своего развития. Казарменная психология получила распространение не только в армии, но и в обществе. Массовые разрушения, уничтожение людей показали, что человеческая жизнь потеряла самоценность. Идеалы и ценности западной цивилизации уничтожались на глазах. Рождались политические силы, предлагающие реализовать альтернативы западному пути, западной цивилизации: фашизм и коммунизм, имеющие различную социальную опору и разные ценности, но одинаково отвергающие рынок, демократию, индивидуализм.

Фашизм явился отражением и порождением главных противоречий западного пути: национализм, доведенный до расизма, и идея социального равенства; идея технократического государства и тоталитаризма. Фашизм не ставил своей целью полное разрушение западной цивилизации, предполагалось задействовать реально и исторически апробированные механизмы. Поэтому он оказался столь опасен для Запада и всего мира (к началу 40-х годов от западной цивилизации остались лишь ее «островки»: Англия, Канада, США). В массовом сознании утверждался приоритет коллективистских и блокирование индивидуалистических ценностей. За время существования фашизма в общественном сознании произошли определенные изменения: у Гитлера и его окружения наличествовал иррационализм, что не характерно для рациональной психологии Запада; укреплялась идея о пришествии мессии, способного спасти страну, харазматическое отношение к фашистским лидерам, т.е. происходила мифологизация жизни общества.

Однако и в эпоху глубокого кризиса существовала линия на развитие и обновление западной цивилизации, на поиск путей смягчения присущих ей противоречий. В 30-е годы были выдвинуты три варианта демократической альтернативы.

Первый вариант - это «новый курс» американского президента Рузвельта. Суть его предложений заключалась в следующем; государство должно перераспределять часть национального дохода в пользу неимущих, страховать общество от голода, безработицы, нищеты, а также регулировать экономические процессы, чтобы общество не превращалось в игрушку рыночной стихии.

Второй вариант - народные фронты (НФ), созданные во Франции и Испании как особый вариант демократической альтернативы. Главная специфика этих организаций состояла в том, что в ответ на угрозу фашизма они основывались на сотрудничестве качественно различных сил. Программы их включали в себя многие глубокие реформы демократического и социального характера. Такие программы начали осуществлять пришедшие к власти НФ во Франции и Испании (1936). Во Франции реализация программ на первом этапе привела к углублению демократии и существенному расширению прав граждан (в Испании в полной мере не удалось реализовать первоначальную программу, так как началась гражданская война). Основные мероприятия программ НФ в главном были аналогичны тем, которые проводились в рамках «нового курса» Рузвельта и скандинавской модели.

Третий вариант - скандинавская социал-демократическая модель развития. В 1938 г. центральное объединение профсоюзов и объединение предпринимателей Швеции подписали соглашение, согласно которому главные положения коллективных договоров устанавливались на основе переговоров между ними. Государство при этом выступало гарантом. После создания такого механизма в Швеции на протяжении нескольких десятилетий там не было ни крупных забастовок, ни локаутов (массовых увольнений). Успех реформистского курса шведской социал-демократии получил большой резонанс в мире и имел значение для всей западной цивилизации в целом, продемонстрировав возможность успешного функционирования общества на принципах социального реформизма. Несмотря на отдельные отличия от «нового курса» Рузвельта, скандинавская модель выхода из кризиса была едина с ним в главном: рост государственного вмешательства в социально-экономическую сферу сопровождался не свертыванием демократии, а ее дальнейшим развитием, расширением прав граждан.

Вторая мировая война, в которой участвовало 61 государство с населением 1700млн человек, т.е. 3/4 всего человечества, оказалось еще боле ужасным испытанием для мира, чем первая. Она длилась 6 лет и один день и унесла более 50 млн жизней. Главным итогом многолетнего кровопролития стала победа демократических сил антигитлеровской коалиции.

Из второй мировой войны Европа вышла ослабленной. Наступил третий этап ее развития. На международной арене стали господствовать два государства: Соединенные Штаты Америки и Советский Союз. Женевская Лига Наций, не оправдавшая ожиданий, теперь была заменена Организацией Объединенных Наций с резиденцией в Нью-Йорке. Рухнуло владычество великих колониальных империй в Африке и Азии. В Восточной Европе, где стояли войска Советской Армии, были созданы государства-сателлиты. Соединенные Штаты расширили свои политические, экономические и военные связи с Западной Европой, осуществив план Маршалла (1947) и создав НАТО (1949). В 1955 г. СССР и другие социалистические страны создали свой военно-политический союз - Варшавский Договор. Растущее непонимание и взаимное недоверие между двумя сверхдержавами привело в конце концов к холодной войне.

Разгром фашизма во второй мировой войне усилиями СССР и стран демократии открыл путь для обновления западной цивилизации. В непростых условиях (холодная война, гонка вооружений, конфронтация) она приобретала новый облик: изменялись формы частной собственности (стали превалировать коллективные формы: акционерные, кооперативные и т.д.); более мощными стали средние слои (средние и мелкие собственники), заинтересованные в стабильности общества, демократии и охране личности, т.е. сузилась социальная база для разрушительных тенденций (социальных конфликтов, революций). Социалистическая идея стала терять классовый характер, так как изменилась социальная структура общества под воздействием научно-технической революции (НТР); начал исчезать рабочий класс с его стремлением учредить диктатуру пролетариата и вновь приобретать ценность гуманистический идеал.

Возросший уровень национального богатства позволяет создать высокий уровень социальной защиты личности и перераспределить это богатство в пользу менее обеспеченных слоев общества. Возникает новый уровень развития демократии, главный лозунг которой - права личности; растет взаимозависимость государств, обусловленная экономическим развитием. Взаимозависимость ведет к отказу от абсолютной государственной суверенности и национальных приоритетов в пользу многонациональных сообществ (Общеевропейский дом, Атлантическое общество и т.д.). Указанные изменения соответствуют задачам общественного прогресса. ценность западный культура цивилизационный

В наши дни единство человечества заключается в том, что нигде не может произойти ничего существенного без того, чтобы это не затронуло всех. «Наш век универсален не только по своим внешним чертам, но универсален абсолютно, поскольку он носит глобальный характер. Теперь речь идет не о чем-то взаимосвязанном по своему внутреннему значению, но и о целостности, внутри которой происходит постоянное общение. В наше время этот процесс обозначается как универсальный. Эта универсальность должна привести к совершенно иному чем когда-либо, решению вопроса о человеческом бытии. Ибо если все прежние периоды кардинальных преобразований были локальны, могли быть дополнены другими событиями, в других местах, в других мирах, если при катастрофе в одной из этих культур оставалась возможность того, что человек будет спасен с помощью других культур, то теперь все происходящее абсолютно и окончательно по своему значению. Внутреннее значение происходящего процесса также носит совершенно иной характер, чем осевое время. Тогда была полнота, теперь опустошенность» .

Глобальные проблемы, с которыми столкнулось человечество в XX в., порождены техногенной западной цивилизацией. Западный путь - это не сказочная идиллия. Экологические катастрофы, глобальные кризисы в области политики, мира и войны показывают, что достигнут известный предел прогресса в его традиционных формах. Современные исследователи предлагают различные теории «ограничения прогресса», понимая, что существует некий экологический императив, т.е. совокупность условий, которые человек не имеет права переступать ни при каких обстоятельствах. Все это заставляет задуматься и критически проанализировать перспективы и достижения западной цивилизации. Видимо, в XXI в. мировая цивилизация будет развиваться, ориентируясь не только на достижения западной цивилизации, но и учитывая накопленный опыт развития Востока.

Около 15 лет назад мне довелось выступать на одной из конференций с докладом на мою обычную тему. Я говорил о том, что превращение России во врага – не слишком хорошая идея. В ходе дискуссий один из участников конференции, который, как я позже выяснил, был отставным руководителем весьма серьезной разведывательной структуры в НАТО, возражал мне, утверждая, что русские не разделяют наших ценностей.

Наши ценности, которые обычно называют «европейскими ценностями», были предметом широкого обсуждения в 1990-х. НАТО в те времена с гордостью называли альянсом общечеловеческих ценностей, точнее говоря, европейских ценностей. В общем-то, называют и сейчас, разве что не столь громогласно. Я припоминаю, как один испанский еврократ растолковывал мне, в чем суть этих ценностей. Вдумайтесь только: испанец, выросший во времена генерала Франко, был уверен, что может просветить канадца по поводу демократии и свободы! Однако, таковы были причуды того времени.

Мне эти его разглагольствования на самом деле показались весьма утомительными. Во-первых, Франко, Гитлер, Маркс, Энгельс, Муссолини, Робеспьер, Наполеон, Квислинг (норвежский коллаборационист, национал-социалист, активно сотрудничал с Германией в период Второй мировой войны – прим. mixednews) и прочие, все они были европейцами.

И, во-вторых, черт возьми, если бы не Советы и не «англосфера» (английский мир), в «европейских ценностях», которыми так гордились еврократы и их приспешники в 1995-м, содержалось бы гораздо больше кожаной униформы, кованых сапог и приветствий с вытянутой рукой. Ведь это не французы, испанцы, бельгийцы, датчане и итальянцы освобождали Европу от германских нацистов, не так ли? Кроме того, НАТО является военным альянсом, который прошел через диктатуру Салазара в Португалии, «черных полковников» в Греции и различные государственные перевороты в Турции. НАТО на самом деле не решалось «проглотить» Франко, однако у США было так много договоренностей с Испанией, что в формальном членстве в НАТО не было необходимости. В те времена, когда НАТО было оборонительным альянсом, недвижимость и наличие общего врага превалировали над «ценностями». Тем не менее, в 1990-х возникло всеобщее увлечение идеей «общих европейских ценностей».

Я признаю, что это не было совершенно лишено смысла. Мне не нравится само это ханжеское слово «ценности», но я считал, что распад СССР ознаменовал нечто немаловажное. Вопреки опасениям многих людей в 70-х и 80-х, что явно слабеющая советская система одержит победу над нашим безалаберным и раздробленным Западом, именно эта советская система рухнула. Для меня урок этого краха состоял не в том, что победили наши «ценности». Проще говоря, поскольку будущее неизвестно, система, которая допускает большее количество вариантов решения проблем, оказывается более устойчивой, поскольку сегодняшний ответ может уже не подходить к завтрашнему вопросу.

Демократия – это политический плюрализм, свобода выражения – это ментальный плюрализм, а свободный рынок – это экономический плюрализм. Советская система, как и нацистская система, имели Один Великий Ответ на все вопросы. Это срабатывало в течение определенного времени, пока не возникла проблема, которую Великий Ответ не был способен решить. Кстати, я уверен, что Путин это понимает, даже если на Западе с этим согласятся немногие, и он сегодня говорит: «История доказывает, что все диктатуры, все авторитарные формы правления недолговечны. Только демократические системы являются устойчивыми и способными к выживанию».

Итак, мне казалось, что выводы должны быть сделаны и уроки усвоены. Увы, этого не произошло. Напротив мы имеем сегодня ханжеское и высокомерное прославление «европейских ценностей», которые были ниспосланы нам с небес. Однако, что важно: нам, но не им. И было так: они либо учились у нас (если это на самом деле было возможно) либо шли ко дну.

Итак, где же мы, Запад, оказались сегодня, два десятилетия спустя? Похоже, все не столь уж благополучно. Политические партии, отклоняющиеся от предписанных всему обществу взглядов, стремительно оттесняются и демонизируются: достаточно прочесть любой материал в официальных СМИ о французской партии «Национальный фронт», чтобы увидеть едва ли не на каждой строчке слово «ультраправый». Таким образом, все знают, что это плохо, и при этом вовсе нет никакой необходимости что-либо выяснять. Залпы «лестных» эпитетов раздаются в адрес любой партии или персоны, угрожающей установленному порядку: Доналд Трамп – «расист, фашист, дурак, гомофоб, женоненавистник». Свобода выражения крайне ограничена законами против ненавистнических высказываний и правилами политкорректности. Длинные уши правительства абсолютно повсюду. Убийства человека беспилотными устройствами стали нормой. Что же касается рыночной свободы, сегодняшний мир, судя по всему, управляется финансовыми манипуляторами в их же собственных интересах. Плюрализм все менее актуален, а легендарные «европейские ценности» выглядят все более и более потрепанными и ненужными.

Один очень древний европеец по имени Геродот, сказал когда-то: «Божественное правосудие накажет человеческую самонадеянность». Наши победоносные «ценности» трансформировались в самоуверенность, породившую излишества и беспечность, и сегодня мы оказались во власти заблуждений. Немезида, богиня возмездия, неизбежно свершит справедливое воздаяние и восстановит разрушенный баланс.

Продолжим начатый в недавней Ольги Зиновьевой разговор о европейских и российских ценностях.

На днях министр иностранных дел Эстонии Марина Кальюранд заметила , что одной из причин, "по которым ЕС будет и впредь следовать антироссийским курсом, является разница в подходах к вопросу об "основных ценностях".

При этом глава МИД Эстонии смогла назвать лишь одну "ценность", которая, по её мнению, отличает Европу от России. Это "агрессивность" последней. "Учитывая агрессивный характер внешней политики России, Европа будет продолжать придерживаться прежней позиции по отношению к ней", — вынесла приговор Кальюранд.

Логика, как видим, здесь не ночевала. Налицо диссонанс между подлинным смыслом произносимого и объективной реальностью.

Но оставлю в стороне логику и сравнительный анализ показателей подлинной агрессивности НАТО, в одностороннем порядке расширяющего свое влияние в направлении российских границ, и России, вынужденной в ответ приводить в действие свои оборонные системы.

Перейду к главному — к вопросу о том, каковы же на самом деле подлинные ценности современной Западной Европы, в том числе — в сравнении с ценностями российскими.

Вера телевизору как самый простой способ обрести опору

Смею утверждать, что сознание большинства граждан современной России, отказавшейся от "социалистической" идеологии и не прибившейся ни к одной сколько-нибудь надежной доктрине, куда свободнее (в том смысле, что меньше заштамповано) сознания среднестатистического западного человека.

Постсоветский человек в массе своей находится в состоянии затянувшегося и во многом самостоятельного поиска новой мировоззренческой доктрины. В результате же отсутствия в России однозначно привлекательной для большинства граждан идеи (откуда ей взяться, если такой идеи сегодня в РФ нет и у элит) постсоветский человек вынужденно прибивается к одной из четырех групп.

Первая группа (самая большая) граждан предпочитает верить российскому телевизору и, следовательно, доморощенным штампам.

Вторая группа предпочитает не верить российскому телевизору, но верить при этом телевизору западному с его изощренной казуистикой.

Третья группа не верит никому и, в отсутствие веры, маргинализуется или скатывается в банальное потребительство.

Наконец, четвертая группа граждан мечется между множеством телевизоров и с готовностью принимает любую идею, которая кажется им приемлемой в данный момент времени.

Словом, в современной России мы видим плюрализм в действии, который, с одной стороны, предоставляет людям свободу выбора, с другой — не избавляет их от неизбежного погружения в хаос бессмысленных интерпретаций происходящего.

Иное дело — человек западный, которого лишили свободы выбирать, но убедили в том, что он свободен, как никто другой. За долгие годы борьбы с "мировым злом" (в чем бы оно ни выражалось — в коммунизме или российском "империализме") его приучили верить исключительно своим СМИ. Более того, заставили верить в то, что свои, евро-американские масс-медиа профессиональнее и правдивее каких-либо других.

Западного обывателя убедили в том, что любая информация или позиция, не вписывающаяся в утверждаемую Вашингтоном, Лондоном и Брюсселем картину мира, — суть ПРОПАГАНДА.

Замечу, что такие стержневые для западного человека понятия, как "свобода", "демократия" или "прогресс" сейчас затасканы и дискредитированы. И, например, европейцы (как люди, менее заштампованные, чем американцы) начинают переходить на иную, более удобную в процессе манипуляций массами терминологию. В частности, одной из важнейших категорий мировоззренческой сферы современной Западной Европы стал упомянутый нами термин "пропаганда".

Сегодня эта категория находится на пике своей актуальности. И не беда, что она давно утратила подлинный смысл, превратившись в штамп и жупел. Важно, что этот штамп функционален, универсален, а потому эффективен с точки зрения достижения целей информационной войны. Он позволяет маркировать с выгодой для себя все что угодно, включая императивы Канта.

Центральной же категорией-идеологемой для западноевропейских полиси-мейкеров стал симулякр "ЕВРОПЕЙСКИЕ ЦЕННОСТИ". (с моей точки зрения, это любимый термин, например, канцлера Германии Ангелы Меркель).

Западные ценности — навязываемый миру "идеал"

При помощи вброса категории "западные ценности" (подразумевается — "ценности цивилизованного мира") в мировое информационное пространство Запад решает некую смысловую коллизию. Так, если современная Россия не имеет официальной национальной идеи (более того, на уровне официоза она всячески демонстрирует приверженность либеральной, то есть прозападной идеологии), то как можно вести против неё идеологическую борьбу?

Так Запад и не объявляет России войну по идеологическому признаку, как раньше. Он обвиняет РФ в том, что у неё "неправильные ценности". Что как бы и дает Западу моральные и прочие основания для наступления на Россию по всем возможным направлениям.

При этом западные идеологи и интеллектуалы, если предложить им расшифровать понятия "американские ценности", "европейские ценности", "западные ценности" и т.п., как правило, назовут с десяток расхожих штампов, давно утративших изначальный смысл.

При расшифровке, например, термина "европейские ценности" вам назовут прежде всего все ту же "демократию". Еще — "свободу перемещения", "сильное гражданское общество", "приоритет права", "политический плюрализм", "систему социальных гарантий" и "толерантность". Эти "ценности" чрезвычайно возбудили, например, Украину, свихнувшуюся на "евроинтеграции", а также миллионы ставших мигрантами граждан прочих отсталых стран.

Разумеется, никто не объясняет украинцам или кому-либо еще разницу между подлинной ценностью и симулякром идеала. Напротив, расхождение между словом (например, "демократией") и делом (тотальным подавлением инакомыслия и организацией свержения законных режимов в неугодных странах) стало одной из важнейших технологий, позволяющих Западу расширять пространство своих "ценностей".

Понятно, что симулякр демократии лучше конкретной резни в какой-нибудь Сирии, а реально действующая система социальных гарантий лучше нарастающего олигархического беспредела на той же Украине. Но Россия ведь — не Украина, и тем более не разоренная Ливия или Сирия, чтобы чохом поменять свои ценности на чужие.

Да и телевизор в России работает несравненно лучше, чем на той же Украине, объясняя гражданам РФ кое-какие их преимущества.

Два мира — два образа жизни

Приведенный здесь список ценностей можно продолжить (я не затрагивал здесь, к примеру, разные трактовки истории Второй мировой войны и вообще — мировой истории), но ход нашей мысли, а также характер и масштаб принципиальных различий между двумя ценностными системами, я думаю, ясен.

Как видим, разница в ценностях между Западной Европой и Россией — по всем пунктам, за исключением последнего. Вот уж разошлись пути, так разошлись…

Критики представленной здесь позиции наверняка заметят, что перечисленные в правой колонке таблицы "ценности" — это, скорее, декларируемые идеалы, а на деле в современной России степень потребительства ровно такая же, как в Западной Европе. И воруют и врут в нашей стране еще больше, чем на Западе. И солидарного общества в России нет, а есть олигархическое государство. И со справедливостью есть проблемы.

Действительно, многого из перечисленного сегодня в России по факту не существует. Но в том-то и дело, что приведены в ней не столько нынешние российские ценности (пребывающие в состоянии эрозии во многом по причине их целенаправленной прозападной перекодировки), а "ценности российской цивилизации", составляющие имманентное содержание цивилизационного кода нашей страны. Кода, от которого Россия частично отказалась в советское, а затем и в новорусское время, а сегодня стремится если не восстановить, то по меньшей мере взять за основу при наметившемся развороте к новой стратегии развития.

Проблема с нашими «западными ценностями» состоит не в содержании самих этих ценностей, хотя некоторые из них сегодня ставятся под сомнение. Истинную проблему представляет собой триумфализм, который они приобрели после «победы» Запада в холодной войне, и этот опасный триумфализм продолжается до сих пор. Мы окончательно убедили сами себя в том, что весь мир мечтает о том, чего мы уже достигли, и, следовательно, мы можем использовать любые методы, включая самые жестокие и кровопролитные, а также тайные операции, для распространения и утверждения своих ценностей.

Мы убедили себя, что имеем право так поступать, мы говорим себе, что цель оправдывает средства. Поэтому мы закрываем глаза на, так сказать, побочные эффекты и продолжаем выполнять свою благородную и праведную миссию. «В результате такого извращенного представления появляются так называемые «либералы с кровоточащим сердцем», призывающие к гуманному урегулированию колоссального гуманитарного кризиса и одновременно к усилению бомбежек силами НАТО», пишет Эрлангер.

В этом состоит непреодолимое противоречие, основанное на ложной идее о том, что мы обязаны избавить мир от «плохих парней», которые нам не нравятся, и заполнить его другими, «хорошими», которых мы любим. Мы редко задумываемся о том, что эта задача может на самом деле оказаться невыполнимой, или даже, боже упаси, мы попросту заблуждаемся. Поскольку, разумеется, сами западные ценности в любом случае «истинны». Или, как написал недавно историк Пол Робинсон в своем блоге, посвященном провалам внешней политики Запада: «Мысль о том, что западная внешнеполитическая доктрина может быть ложной сама по себе, никогда не была объектом серьезного анализа. А это ведет к усилению когнитивного диссонанса. И, соответственно, катастрофы громоздятся одна на другую».

Даже человек, абсолютно не интересующийся геополитикой, если его об этом спросить, ответит, что западные ценности универсальны, к ним стремится весь мир, и попытки распространить эти ценности – благородная миссия. Все мы были свидетелями массового торжества по поводу начала «арабской весны», звучавшего со всех западных высоких трибун. Нам говорили, что настал великий момент для демократии. Наши ценности, как мы полагали, начали свое триумфальное шествие по всему Ближнему Востоку и Северной Африке. Процесс приобрел невиданные прежде масштабы, и слезы счастья выступали у всех на глазах только от одной мысли об этом. Не обязательно быть гением, чтобы понять сегодня, чем это все обернулось.

Впрочем, между относительно несведущими людьми и теми, кому полагалось бы обладать всей полнотой информации, нет существенной разницы. Я спорил с обозревателем «New York Times» Роджером Коэном несколько месяцев спустя после того, как он сделал крайне сомнительное утверждение, что беженцы с Ближнего Востока устремились в Европу ради приобщения к западным ценностям. Именно по этой причине, писал он, они не рвутся, например, в Россию. Я же возразил, что если бы Россия располагалась на противоположном берегу Средиземного моря, там, где находятся Греция и Италия, они пытались бы пробраться в Россию. Я утверждал, что западные ценности имеют весьма отдаленное отношение, если вообще как-то связаны с причинами, заставляющими огромное количество людей пуститься в столь опасное путешествие в Европу. Если бы их влекли именно западные ценности, писал я, у нас не было бы и половины проблем с интеграцией и ассимиляцией, постоянно возникающих между коренным населением и иммигрантами с Ближнего Востока и Северной Африки, с которыми приходится сталкиваться таким странам как Британия, Франция и Швеция.

Я полагаю совершенно очевидным, что большинство из нынешних беженцев не пытались бы добраться до Европы, если бы не были разрушены их дома, города и деревни. Эти разрушения стали последствиями гражданской войны, многократно усиленными различными «гуманитарными интервенциями» НАТО.

Стивен Эрлангер подчеркивает, что одной из существенных особенностей сегодняшнего Китая, представляющего собой сочетание государственного капитализма и коммунизма, является то, что он не проявляет никакой заинтересованности в распространении собственной модели по всему миру. «Китай вступает в компромисс с внешним миром в собственных интересах, четко разграниченных с моральными ценностями, и не проявляет практически никакого прозелитизма».

Вышесказанное справедливо, по мнению Эрлангера, и в отношении России. Россия, для которой характерны как авторитаризм, так и демократия, заинтересована в своем ближнем зарубежье, то есть странах, которые по очевидным причинам, связаны с ней общим языком и культурой. Иначе говоря, с местами, где люди ощущают себя (и являются на самом деле) русскими.

Это не обязательно означает, что Путин намерен выполнить некую историческую миссию завоевания Балтики и воссоздания былой славы и могущества Советского Союза, как недавно заявлял Барак Обама. Это значит всего лишь, что существуют определенные регионы, которые Москва рассматривает как часть своей сферы влияния, и, следовательно, реагирует более активно на все события, которые там происходят. Проблема состоит в том, что Вашингтон абсолютно убежден – Америка является единственной страной, имеющей право на сферу влияния, причем, в эту сфера влияния в любой момент может быть включена любая точка земного шара. В то же время, Москве, с американской точки зрения, просто не предоставляется подобное право, даже вблизи от ее собственных границ.

В более широком смысле, Россия, как и Китай, совершенно не заинтересована в распространении своей модели правления или культурных ценностей на остальной мир. Ее собственная новейшая история недвусмысленно свидетельствует о том, что подобный вид империализма просто не работает. Именно поэтому мы слышим так много заявлений из Кремля о важности многополярного мироустройства и международных структур, основанных на взаимном уважении, а не на диктате и фактической передаче части суверенитета самопровозглашенному мировому лидеру.

Западные лидеры и политики не желают смириться с тем, что могут существовать такие страны и территории, где работает совершенно иная модель, и, в то же время их беспрерывные декларации превосходства смешаны с лицемерием, которое уже почти невозможно переносить. Призывая к одному, они одновременно делают совершенно другое. Делай то, что мы говорим, а не поступай так же как мы! Насильственное навязывание своих ценностей и «демократии» другим культурам, которые либо не хотят их, либо не готовы воспринять, представляется, мягко говоря, не слишком демократичным.

Эрлангер цитирует американского историка культуры Жака Барзена: «Демократия не может быть установлена извне. Она формируется в зависимости от сочетания многочисленных элементов и условий. Она не может быть скопирована у другого народа, живущего рядом в том или ином регионе. Она не может быть принесена иностранцами, а возможно, к успеху не приведут и попытки установить ее изнутри усилиями целеустремленных граждан страны».

Так или иначе, есть кое-что, о чем западные лидеры никогда не говорят: даже если в той или иной стране уже существует демократия или какое-то ее подобие, Запад в любой момент может об этом забыть, если ему не нравится режим. Демократия, судя по всему, тут же куда-то испаряется и возникает вновь лишь тогда, когда этого захотят западные лидеры. Если на выборах победил «правильный кандидат» — это победа демократии. Если избран нежелательный для Запада политик, он немедленно должен быть отстранен от власти во имя, как нетрудно догадаться, свободы и демократии.

Подобным свойством внезапно исчезать в подходящий момент обладает не только демократия, но и государственные границы. Когда на карту поставлены интересы США или Запада, границы вполне могут испариться. И на самом деле, Белый Дом в свое время с гордостью заявил, что не намерен «считаться с границами» Сирии, когда он счел необходимым вмешаться без всякого приглашения в гражданский конфликт на ее территории. Однако, несколько месяцев спустя весь мир говорил о нарушении границы в Крыму.

Западные интересы всегда легитимны, прозрачны и высокоморальны. Интересы же России, всегда нелегитимны, необъяснимы и несостоятельны с нравственной точки зрения. Такова «генеральная линия», которой Запад упорно придерживается.

Автор, Стивен Эрлангер – американский журналист-международник, работавший в свое время более чем в 120 различных странах мира. В настоящее время – шеф лондонского бюро газеты « The New York Times ».